Вооруженный конфликт на озере Хасан 1938 г.

В период 1931—1945 гг. обстановка на Дальнем Востоке диктовалась соседством с марионеточным государством Маньчжоу-го и наличием у дальневосточных границ многотысячной группировки японской Квантунской армии. Государство Маньчжоу-го, созданное на территории Маньчжурии в 1932 г. появилось в результате длительного процесса т.н. «северного» направления японской экспансии. В конце XIX – начале XX вв. Япония начинает экспансию на материке, в которой достаточно важную роль играли группировки, отличавшиеся крайними националистическими взглядами. Представители радикальных группировок «Кокурюкай», «Гэнъёся», «Ронинкай» были тесно связаны с вооруженными силами и принимали активное участие в Японо-Китайской войне 1894—1895 гг. и Русско-Японской войне 1904 — 1905 гг., организовывая партизанское движение, занимаясь сбором разведданных и распространяя идеологию экспансионизма на страницах японской печати. Представители радикальной группировки Ронинкай осуществили первую попытку создания подконтрольного Японии государства на территории Маньчжурии.

Идея создания подконтрольного Японии государства на материке была воплощена в 1931—1932 гг., в ходе оккупации Маньчжурии частями Квантунской армии. Этим событиям предшествовал процесс проникновения националистической и экспансионистской идеологии в армию и ее распространение в офицерском корпусе, особенно среди офицеров низших рангов – от младшего лейтенанта до подполковника. Рост политической активности этой социальной группы, получившей в отечественной и зарубежной историографии название «Молодое офицерство», был обусловлен неудовлетворенностью результатами Первой мировой войны, по итогам которой Япония оказалась «побежденной в стане победителей». Радикально настроенное офицерство обвиняло высшее военное и политическое руководство в предательстве национальных интересов, выразившееся в принятии Версальско-Вашингтонской системы международных отношений, отказе от дальнейшей экспансии и сокращении численности вооруженных сил.

В 1930-х гг. проводниками идей территориальной экспансии стали тайное «Общество Сакуры» («Сакуракай»), созданное подполковником генерального штаба Императорской армии Хасимото Кингоро и «Фракция Императорского Пути» («Кодоха»), во главе которой стоял генерал-лейтенант Араки Садао. Тайное общество «Сакуракай» было организовано группой офицеров в ранге от подполковника и ниже. Радикализм их взглядов позволил им установить тесные контакты с видными идеологами национал-социалистического и фашистского движения Окава Сюмэй и Кита Икки.

Согласно материалам Токийского трибунала, представители «Общества Сакуры» и «Фракции Императорского Пути» имели самое непосредственное отношение к провокации на ЮМЖД 18 сентября 1931 г., организованной офицерами Квантунской армии генералом Татекава Йосицугу, полковником Итагаки Сэйсиро и подполковником Исивара Кандзи без санкции Императора, кабинета министров и генерального штаба вооруженных сил. Маньчжурский инцидент, переросший в полномасштабные боевые действия и оккупацию Маньчжурии, стал возможен благодаря поддержке со стороны лидера «Фракции Императорского Пути» Араки Садао, занявшего пост военного министра в декабре 1931 г.

Образование на оккупированной территории марионеточного государства Маньчжоу-го привело к возникновению нового очага напряженности на границах СССР. С самого начала конфликта советская дипломатия заняла осторожную и выжидательную позицию. Оккупация Маньчжурии осуждалась в советской печати и заявлениях официальных лиц лишь общими фразами о недопустимости империалистических захватов. Советская дипломатия стремилась избегать каких-либо резких заявлений в отношении японского правительства или вооруженных сил.

Вторжение японских войск в Маньчжурию формировало предпосылки для дальнейшей агрессии против Советского Союза. Как отмечал Полномочный представитель СССР в Японии А.А. Трояновский в письме заместителю наркома Иностранных дел Л.М. Карахану: «Наибольшую угрозу для советско-японских отношений представляет в Японии военно-фашистское движение. <…> Внешнеполитическая программа японского империализма включала в себя захват Маньчжурии, подчинение японскому влиянию всего Китая и экспансию в разных формах — от экономического проникновения до прямого захвата на нашем Дальнем Востоке. <…> В результате программой минимум стал захват всей Маньчжурии, а программой максимум—подчинение всего Китая и захватнические планы на нашем Дальнем Востоке в отношении Приморья и Сахалина в первую очередь. Конечно, опасность его [вооруженного конфликта] теперь очень велика и стала очень большой, когда японская «линия обороны» вплотную приблизилась к нашим границам»^[1]. Представители радикальных милитаристских кругов, в частности Араки Садао, в открытую заявляли о том, что «расхождения между СССР и Японией — расхождения в принципах, которые нельзя примирить» и «война рано или поздно неизбежна»^[2]. 13 декабря 1932 г. министр иностранных дел Японии Утида Косай вручил полномочному представителю СССР А.А. Трояновскому строго конфиденциальную ноту с отказом от заключения пакта о ненападении.

[1]Письмо Полномочного Представителя СССР в Японии Заместителю Народного Комиссара Иностранных Дел СССР Л. М. Карахану от 31 марта 1932 г. // Документы внешней политики СССР. Т. 15. 1 января — 31 декабря 1932 г. М.: Издательство политической литературы. 1969 г. – с.214 – 217.

[2]Телеграмма Полномочного Представителя СССР в Японии А. А. Трояновского в Народный Комиссариат Иностранных Дел СССР от 2 августа 1932 г. // Документы внешней политики СССР. Т. 15. 1 января — 31 декабря 1932 г. М.: Издательство политической литературы. 1969 г. – с. 447.

Официально, на высшем уровне, внешнеполитическая концепция Японии была сформулирована в докладе премьер-министра Хирота Коки на имя императора от 15 августа 1936 г.: В этом документе были перечислены ключевые направления политики по отношению к СССР: «…военные приготовления в армии заключаются в увеличении расположенных в Маньчжоу-го и Корее контингентов войск настолько, чтобы они могли противостоять вооруженным силам, которые Советский Союз может использовать на Дальнем Востоке, и в частности были бы способны в случае военных действий нанести первый удар по расположенным на Дальнем Востоке вооруженным силам Советского Союза…»^[3].

[3] Основные принципы национальной политики (принято советом пяти министров 7 августа 1936 года) // История войны на Тихом океане (в пяти томах). Том II. Японо-китайская война. — М.: Издательство Иностранной литературы, 1957. — с. 342-343.

Наличие значительного количества радикально настроенных милитаристов в составе Квантунской армии делало неизбежными пограничные инциденты, способные перерасти в полномасштабный вооруженный конфликт. Ситуация усугублялась наличием в Маньчжоу-го крупной русской диаспоры, значительную часть которой составляли лица из числа участников Белого движения, готовые продолжать вооруженную борьбу против советской власти. Многие из них еще со времени гражданской войны имели тесные связи с японскими спецслужбами. Представители военной разведки и военной полиции Кэмпейтай Квантунской армии курировали деятельность Всероссийской Фашистской партии К. Родзаевского. 28 октября 1934 г. майор военной разведки Акикуса Сюн заявил о создании новой структуры «Бюро по делам Российских эмигрантов в Маньчжурии» (БРЭМ). Задачами Бюро был общий контроль над русской диаспорой в Маньчжурии, вербовка персонала для работы в интересах маньчжурского правительства и японской армии, в том числе для проведения разведывательно-диверсионной деятельности на территории СССР. В апреле 1938 г. командование Квантунской армии приступило к формированию подразделения, состоявшего из русских эмигрантов под управлением японских офицеров. Подразделение, численность которого достигала 3500 военнослужащих, получил неофициальное название «Бригада Асано» по имени своего командира, полковника Квантунской армии Асано Макото.

Радикализм части офицерского состава Квантунской армии делал неизбежными вооруженные столкновения на границе, каждое из которых потенциально могло перерасти в вооруженный конфликт. По японским данным, за период 1932 – 1934 гг. на советско-маньчжурской границе произошло свыше 150 вооруженных столкновений. Советская сторона приводит данные по 231 столкновению на границе за период 1936 – 1938 гг. Часть из них можно объяснить ошибками в ориентировании на незнакомой местности, боями японских оккупационных войск с остатками китайских войск или бандами хунхузов, самостоятельной активностью групп белоэмигрантов. Однако в некоторых случаях имело место осознанное нарушение границы регулярными частями Квантунской армии, приводившее к вооруженным столкновениям, сопровождавшимся жертвами с обеих сторон. Так 12 октября 1935 г. произошло столкновение в районе высоты 316 в зоне ответственности заставы Волынка Гродековского погранотряда. Согласно данным советской стороны, в нападении на пограничный наряд участвовали солдаты японской армии численностью до взвода. 30 января 1936 г. пограничники, застав Сианхе и Краева Гродековского погранотряда вели бой с нарушителями границы в районе сопки Пионер. После боестолкновения в районе заставы Волынка Гродековского погранотряда 24 ноября 1936 г. на советской территории были обнаружены трупы шести нарушителей границы, входивших в состав 4-й роты 6-го пехотного полка, 6-й роты 14-го пехотного полка, 2-й батареи 10-го легкого артиллерийского полка, 1-й, 8-й и 11-й рот 18-го инженерного полка.

15 июля поверенный в делах Японии в СССР X. Ниси потребовал от советского правительства отвода советских войск с высоты Чанкуфэн (Заозерная), являющейся «частью территории Маньчжоу-го» как государства, дружественного Японии и находящегося под его покровительством. В тот же день на сопке Заозерной прозвучал первый выстрел. Начальник инженерной службы Посьетского пограничного отряда лейтенант В.М. Виневитин застрелил нарушителя границы – японского жандарма Сякуни Мацусима. Расследование инцидента было проведено обеими сторонами. Как определило советское расследование, труп японского нарушителя лежал на территории Советского Союза, в трех метрах от линии государственной границы. Японская комиссия утверждала прямо противоположное: убийство произошло на территории Маньчжоу-го и было вооруженной провокацией советских военных. 20 июля посол Японии в СССР М. Сигэмицу потребовал от советского правительства отвода советских войск. В тот же день нарком иностранных дел М.М. Литвинов заявил протест в связи с необоснованными территориальными претензиями. 22 июля командующий Дальневосточным фронтом В.К. Блюхер приказал привести в боевую готовность некоторые подразделения, однако усиления позиций непосредственно в районе конфликта не проводилось.

28 июля 1938 г. Блюхер втайне от члена военного совета П.И. Мазепова, своего начальника штаба Г.М. Штерна, зам. наркома обороны Л.З. Мехлиса и зам. наркома внутренних дел М.П. Фриновского послал комиссию на высоту Заозерная и произвел расследование действий советских пограничников. Тем самым он «подверг сомнению законность действий наших пограничников у озера Хасан». Комиссия обнаружила нарушение ими границы на небольшую глубину (три метра). В телеграмме на имя наркома обороны К.Е. Ворошилова Блюхер сделал вывод о том, что вооруженный конфликт был вызван действиями нашей стороны, и потребовал «немедленного ареста начальника погранучастка» и других «виновников в провоцировании конфликта с японцами».

28 июля 1938 г. Блюхер втайне от члена военного совета П.И. Мазепова, своего начальника штаба Г.М. Штерна, зам. наркома обороны Л.З. Мехлиса и зам. наркома внутренних дел М.П. Фриновского послал комиссию на высоту Заозерная и произвел расследование действий советских пограничников. Тем самым он «подверг сомнению законность действий наших пограничников у озера Хасан». Комиссия обнаружила нарушение ими границы на небольшую глубину (три метра). В телеграмме на имя наркома обороны К.Е. Ворошилова Блюхер сделал вывод о том, что вооруженный конфликт был вызван действиями нашей стороны, и потребовал «немедленного ареста начальника погранучастка» и других «виновников в провоцировании конфликта с японцами».

Нерешительные действия Блюхера позволили японцам 29 июля ввести в бой части 19-й пехотной дивизии корейской группировки войск под командованием генерал-лейтенанта Суэтака Камедзо. На сопке Заозерной в окопах находилось до роты пограничников. На соседней высоте Безымянной – 11 пограничников во главе с помощником начальника заставы «Подгорная» лейтенантом Алексеем Ефимовичем Махалиным. Пограничный наряд численностью в 11 человек не мог противостоять превосходящим силам противника. В неравном бою погибли пять пограничников — А.Е. Махалин, А. Савиных, Д. Емцов, И. Шмелев и В. Поздеев. К концу дня 29 июля советские пограничники при поддержке частей 40-й стрелковой дивизии контратаковали и выбили японцев с позиций на высотах. Полковник Федотов, находящийся на высоте Заозерная, в 18:20 доложил, что Безымянная высота занята нами. На высоте обнаружен убитым лейтенант Махалин и найдены 4 раненых красноармейца. 7 человек пока не найдены совсем. Японцы в тумане отошли и расположились примерно в 3400 метрах от линии границы.

Повторная атака японцев при поддержке артиллерии была проведена 31 июля. Около 2:00, под прикрытием ночной темноты, японская пехота силами 1-го пехотного батальона 75-го пехотного полка начала атаку на высоты. Используя превосходство в численности и огневой мощи, им удалось выбить советские части с высот и продвинуться вглубь территории СССР. Посланная на помощь сражающимся пограничникам рота 118-го стрелкового полка не только пришла слишком поздно, но и прибыла к месту событий с холостыми патронами и учебными гранатами. Командование не поставило личный состав в известность о том, что идут боевые действия.

Начиная с 1 августа, японцы закреплялись на захваченных высотах. Для этого были задействованы силы двух пехотных батальонов, одной пехотной роты и батареи полевых орудий 75-го пехотного полка; одного пехотного батальона 76-го пехотного полка, 7-й батареи 25-го горноартиллерийского полка; одного взвода 19-го инженерного полка. В течение трёх суток на высотах были отрыты траншеи, перед которыми были установлены проволочные заграждения в 3-4 ряда. Спешно оборудовались пулеметные точки, блиндажи, окопы, огневые позиции для орудий и минометов, минировались подступы к сопкам. Особенно много пулеметных гнезд было на высоте левее Заозерной, поэтому впоследствии её назвали Пулемётной Сопкой.

Переход от провокаций к открытым боевым действиям и потеря высот заставили советское командование привлечь дополнительные силы.

Первая попытка наступления была крайне неудачной. Наступление 40-й стрелковой дивизии на японские позиции началось на рассвете 2 августа. Главный удар наносился с севера силами 119-го и 120-го стрелковых полков. Второй удар — вспомогательный наносился с юга силами 118-го стрелкового полка, который поддерживал танковый батальон. Главной целью атаки являлась высота Безымянная. Стрелковым полкам приходилось вести наступление по узкой болотистой полосе между озером Хасан и государственной границей. Атака Заозерной и Безымянной была подготовлена наспех и велась без артиллерийской поддержки из-за опасения, что снаряды могут упасть по ту сторону государственной границы. К исходу дня 2 августа 119-й стрелковый полк, преодолев вброд и вплавь озеро Хасан, вышёл под сильным огнём японцев на северо-восточные скаты сопки Заозерная. Уставшие и промокшие красноармейцы под сильным огнем японцев были вынуждены залечь и окопаться. Атака полка захлебнулась. Такой же неудачной оказалась атака и 120-го стрелкового полка, который овладел восточными скатами сопки Безымянной. Советские войска понесли большие потери.

Неудачное наступление выявило факт полной дезорганизации командования Дальневосточного фронта. 1 августа при разговоре по прямому проводу И.В. Сталина, В.М. Молотова и К.Е. Ворошилова с В.К. Блюхером, Сталин вынужден был задать ему вопрос: «Скажите, товарищ Блюхер, честно, – есть ли у вас желание по-настоящему воевать с японцами? Если нет у вас такого желания, скажите прямо, как подобает коммунисту, а если есть желание – я бы считал, что вам следовало бы выехать на место немедля». 3 августа нарком обороны Маршал К.Е. Ворошилов принимает решение возложить руководство боевыми действиями в районе озера Хасан на начальника штаба Дальневосточного фронта комкора Г.М. Штерна, назначив его по совместительству командиром 39-го стрелкового корпуса. Таким образом, командующий фронтом маршал В.К. Блюхер фактически был отстранен от непосредственного руководства боевыми действиями.

Начиная с 6 августа 1938 г. части 39-го стрелкового корпуса и 2-й механизированной бригады при поддержке 5 артполков, 10 артдивизионов и 4 батарей начали операцию по захвату высот и освобождению советской территории от японских войск. Первый удар по позициям японцев нанесла советская авиация – 180 бомбардировщиков под прикрытием 70 истребителей. Тяжелые бомбардировщики ТБ-3 сбросили 1592 авиабомбы общим весом 122 тонны.

Главная сложность заключалась в том, что атака на японские позиции должны были проходить в крайне тяжелых условиях — по узкой полосе суши между о. Хасан и р. Туманная. Сильно пересеченная местность препятствовала активному использованию танков: «Японская военщина избрала такой район для провокации, который для них являлся наивыгоднейшим и не допускал массового применения нашей техники, особенно танков… Действия танковых частей в течение всей операции показали ясно, что местность в целом являлась танконедоступной, и в данных условиях было нецелесообразно бросать в атаку два танковых батальона…»^[4]. Комкор Г.М. Штерн писал о боях у озера Хасан следующее: «Скрыть место и направление нашей атаки не было никакой возможности… Владея Заозерной и Безымянной, японцы просматривали сверху вниз весь район расположения РККА и все пути к этому району. Они могли пересчитать каждое наше орудие, каждый танк, чуть ли не каждого человека. Возможность… вообще какого бы то ни было маневра для частей Красной Армии полностью отсутствовала… Атаковать можно было только… прямо в лоб японским позициям»^[5]. Занять высоты удалось после ожесточенных боев, только к 10 августа. Японские солдаты, воспитанные в духе абсолютной преданности императору, оказывали ожесточенное сопротивление, неоднократно переходили в контратаки и вступали в рукопашные схватки с наступающими советскими солдатами.

^[4] События у озера Хасан в итоговых документах. // «На границе тучи ходят хмуро…» (к 65-летию событий у озера Хасан): Аналитические материалы. — Жуковский; М.: Кучково поле, 2005. – с. 217.

^[5] Мощанский И., Хохлов И. Бои у озера Хасан (29 июля – 11 августа 1938 г.) // Военная летопись №2.

По официальным данным, потери японской армии составили 526 человек убитыми и 914 ранеными. Безвозвратные потери РККА – 1112 военнослужащих. Конфликт показал, что силы РККА имеют серьезные проблемы с подготовкой рядового и командного состава, материальной частью и обеспечением. В приказе Народного Комиссара Обороны СССР от 4 сентября 1938 г. была дана следующая характеристика боевых действий в районе оз. Хасан: «События этих немногих дней обнаружили огромные недочеты в состоянии ДВ фронта. Боевая подготовка войск, штабов и командно-начальствующего состава фронта оказались на недопустимо низком уровне. Войсковые части были раздерганы и неспособны; снабжение войсковых частей не организовано… Хранение, содержание и учет мобилизационных и неприкосновенных запасов как фронтовых складов, так и в войсковых частях оказались в хаотическом состоянии. Ко всему этому обнаружено, что важнейшие директивы Главного военного совета и народного комиссара обороны командованием фронта на протяжении долгого времени преступно не выполнялись. В результате такого недопустимого состояния войск фронта мы в этом сравнительно небольшом столкновении понесли значительные потери: 808 человек убитыми и 2807 человек ранеными»^[6].

^[6] Халхин-Гол. Исследования, документы, комментарии. / Т.С. Бушуева, А.В.Серегин. – М.: ИКЦ «Академкнига», 2009. – с. 181.

Вид на оз. Хасан и высоты Заозерная и Безымянная. Из фотоальбома, посвященного событиям на оз. Хасан. 1938 г.

По итогам боев, командующий Краснознаменным Дальневосточным фронтом маршал В.К. Блюхер был отстранен от своей должности. Соотношение потерь в конфликте в районе оз. Хасан создало у японского командования иллюзию превосходства над силами РККА. Фактически, локальный конфликт, проходивший на небольшой территории, в условиях пересеченной местности, с привлечением ограниченных сил, смог показать лишь превосходство японской армии в уровне подготовки личного состава. По мнению ряда исследователей, японские войска продемонстрировали неспособность вести боевые действия на современном уровне. Несмотря на ряд ошибок, Красная армия продемонстрировала наличие современной авиации, танковых войск и артиллерии, тогда как японская армия опиралась на индивидуальную подготовку и моральный дух рядового солдата. Нескоординированные действия сил РККА, высокие потери в живой силе и технике создавали у японского командования мнение не только о моральном, но и технологическом превосходстве японских войск. Убедившись в силе духа своих солдат, японское командование объяснило нехватку современного вооружения, артиллерийской и авиационной поддержки нежеланием начинать открытую войну. В этих условиях новый конфликт становился неизбежным. Спустя год, летом 1939 г., советские и японские солдаты вновь столкнулись в ожесточенном противостоянии в степях Монголии в районе реки Халхин-Гол.