Мифический остров, исчезнувший в морской пучине, символ утраты, затонувшего величия: Атлантида — частый образ, связанный с русской эмиграцией после 1917 года, особенно с близкой к нам восточной её ветвью. Причём этим иносказанием обозначается не только, как можно было бы ожидать, разваливающаяся Российская империя. Для Северного Китая «Российская Атлантида» — это Харбин, куда в начале 1920-х переехало около 200 тысяч беженцев. Там возникнет настоящий культурный центр русской эмиграции. А после того, как в 1935 году Советский Союз продаст Маньчжурской империи долю Китайско-Восточной железной дороги, где работало большинство русских, они рассеются по свету — и русский Харбин, как Атлантида, канет в Лету.
Сейчас нам известно об этих людях совсем немного. Немногочисленные исследователи по крупицам собирают информацию об отдельных личностях и историях. Например, судьбы «русских без России» в течение нескольких лет в одноимённой рубрике газеты «Владивосток» возвращала из забвения приморская журналистка Тамара Калиберова. А начала она с истории Лариссы Андерсен.
…Как водится, каждый отъезжающий оставлял Россию с надеждой на скорейшее возвращение. Среди тех, кто и не подозревал, что уходит в пожизненное эмигрантское плавание по свету, была красивая девочка с темной косой, фиалковыми глазами и чуть вздёрнутым носом. В октябре 1922 года на корабле эскадры контр-адмирала Старка, следующей из Владивостока в Шанхай, было столько пассажиров, что она не могла даже пошевелиться — приходилось сидеть, будучи зажатой между людьми, да ещё и держать самовар, завёрнутый в мамино зелёное парадное платье.
Этой девочкой и была Ларисса Андерсен — одна из звёзд восточной русской эмиграции. Она вошла в список 100 самых красивых русских женщин XX века по версии Первого канала; она была источником вдохновения для многих поэтов — Георгия Гранина, Алексея Ачаира, Александра Вертинского; её собственные стихи включил в свою антологию «Строфы века» Евгений Евтушенко (который знал Лариссу лично и был очарован ею и её творчеством).
Свой литературный путь Ларисса начинала в 15 лет в поэтическом кружке при Христианском Союзе Молодых Людей «Молодая Чураевка». Это было не только место, где русскоязычная молодёжь Харбина читала русскую литературу, обсуждала её, получали серьёзную филологическую базу и поэтическую практику — это был «незабываемый мирок, счастливое убежище от тревог о будущем». Однажды на такой встрече Ларисса прочитала строки одного из своих стихотворений:
Лучшие песни мои не спеты,
Лучшие песни мои со мной.
Тогда, по воспоминаниям Владимира Слободчикова, одного из членов литературно-художественной студии, организатор «Молодой Чураевки» Алексей Ачаир улыбнулся и сказал: «Её лучшая песня — это она сама». Возможно, именно так можно объяснить очарование Андерсен: она всегда «звучала», всегда жила в гармонии со своей внутренней музыкой.
Родись Ларисса в Лос-Анжелесе, она, может быть, стала бы киноактрисой — природные данные к этому располагали. Но она родилась на Дальнем Востоке, в Хабаровске. Когда Лариссе было 8, её отца, бывшего военного, а на тот момент преподавателя английского в младших классах, перевели во Владивосток, в кадетский корпус, который был эвакуирован из Хабаровска во Владивосток на остров Русский. Два года провела девушка в нашем солнечном городе: ходила в гимназию №1, загорала, купалась в тёплом море, гуляла по пустынным пляжам и наслаждалась детством. Затем — Китай, почти нищенское существование в Харбине, начало увлечений живописью, стихами и танцами. Осенью 1933 года Ларисса переехала в Шанхай. Для многих харбинцев этот город, «Париж Востока», тогда стал второй эмиграцией. Ларисса прожила здесь — с длительными перерывами — до 1956 года. Необходимость в деньгах вынуждает её браться за любую работу: она снимается для журналов, участвует в показах, порой ей приходится работать даже живым манекеном в крупном шанхайском магазине.
Волей случая судьба привела её в мир танцев. Ларисса вспоминала: «Танцы были в моей жизни самой жизнью». На одном из выступлений она встречает Мориса Шеза, представителя французской судоходной компании, выходит за него замуж и покидает Шанхай. Начинается череда путешествий по разным уголкам мира — такова была специфика работы Мориса, — которые, наконец, заканчиваются во Франции, в верховье Луары. Там Ларисса и прожила до конца своей долгой и насыщенной жизни — до 101 года. Вслед за многими своими друзьями, знакомыми, близкими и далёкими людьми, с которыми сталкивала её жизнь, она покинула этот мир.
Васильки васильками, друзья далеки.
Если правда, что можно летать после смерти,
Просто так, обо всем позаботятся черти:
Ни билетов, ни виз, то куда бы сперва?
Закружится, боюсь, у чертей голова!
Так всех нас разметало по белому свету,
Что не хватит бумаги заполнить анкету.
На Харбин? На Шанхай? На Мадрас? На Джибути?
На Сайгон, на Таити, Москву не забудьте.
Сидней, Рио, Гонконг, Сан-Франциско, Канаду,
Тель-Авив, Парагвай и Варшаву мне надо.
А еще Соловки, Колыму, Магадан.
На метле? Я готова! Тащи чемодан.
Везде, где бы ни появилась Ларисса Андерсен, её талант и красота находили поклонников и почитателей. Она стала первой юношеской любовью писателя и публициста Валерия Янковского, внука крупного приморского предпринимателя XIX века Михаила Янковского. После революции семья Янковских жила в Северной Корее, в имении Новина, где Ларисса не раз бывала по приглашению Виктории Янковской, сестры Валерия. Как женщину и как поэтессу любил её поэт и певец Александр Вертинский. В его письме к Лариссе есть такие строки:
«Мой дорогой друг! Я хочу поблагодарить Вас за Ваши прекрасные стихи. Они доставили мне совершенно исключительное наслаждение. Я пью их медленными глотками, как драгоценное вино. В них бродит Ваша нежная и терпкая печаль «Le vin triste», как говорят французы. Жаль только, что их так мало… Впрочем, Вы вообще не расточительны. В словах, образах, красках. Вы скупы — и это большое достоинство поэта…»
При активном участии Вертинского в 1940 году в Шанхае был выпущен томик стихов Лариссы «По земным лугам». Кроме этой тоненькой книжечки Ларисса в 2006 году опубликовала собрание стихотворений, воспоминаний и переписок «Одна на мосту». И здесь сама судьба связывает Андерсен с приморской столицей. Череда счастливых совпадений приводит в её дом Тамару Калиберову — владивостокскую журналистку. Тамара не раз ещё приезжает в дом к Лариссе, помогает ей разобрать и систематизировать документы, письма, дневники — подготовить книгу к публикации.
В 2015 году журналистка выступила как организатор выставки «Ларисса Андерсен — модный образ Русского Китая (1930–1950)», на которой были представлены личные вещи и фотографии Лариссы из завещанной лично Тамаре Калиберовой коллекции. Немало в собрании танцовщицы ценных и редких вещей, украшений, аксессуаров. Несколько лет назад историк моды Александр Васильев приобрёл у неё несколько экспонатов в свою коллекцию одежды.
Свои стихи Ларисса писала только на русском языке, хотя прекрасно знала французский и английский. Но жизнь в эмиграции, без соотечественников, которые могли бы прочитать и понять, мало располагает к творчеству. Поэтому после отъезда из Шанхая, покинув среду русских эмигрантов, она пишет очень мало и в основном в стол.
«Писать стихи на русском, живя среди иностранцев (а я всю жизнь пишу только на родном языке), — это то же самое, что танцевать при пустом зале…»
Владивосток Ларисса называла любимым городом своего детства. Может, неспроста имя Ларисса в переводе с греческого означает «чайка», «морская птица», может быть, есть в этом какое-то полумистическое объяснение того, что недолгая жизнь на острове Русском подарила ей такую восторженную любовь к морю.
Я буду умирать, не споря,
Где и как надо хоронить,
Но жаль, что вдалеке от моря
Прервется жизненная нить.
По имени «морская птица»,
Я лишь во сне летать могу,
А хорошо бы очутиться
На том знакомом берегу.
Быть может, та скала большая,
Маяк с проломленной стеной
Стоят, как прежде, не мешая
Индустриальности земной.
И, примирившись с той стеною,
Вдали от пляжей и дорог,
Играет, как играл со мною,
Дальневосточный ветерок.
Там волны шепчутся смиренно
О чем-то мудром и простом.
И меднокудрая сирена
Лукаво шелестит хвостом.
Ведь море было первой сказкой,
И навсегда остался след,
Меня прозвали «водолазкой»,
Когда мне было восемь лет.
Вот там бы слечь под крики чаек,
Узнав далекий детский рай,
Последним вздохом облегчая
Уход в потусторонний край.
Меня бы волны покачали,
Препровождая на тот свет,
Где нет ни скорби, ни печали,
Но, может быть, и моря нет.
Текст — Елизавета ДРОБЫШЕВА
